Старая миссис Бентли и сама не могла бы сказать, как все это началось. Она часто видела детей в бакалейной лавке – точно мошки или обезьянки, мелькали они среди кочанов капусты и связок бананов, и она улыбалась им, и они улыбались в ответ. Миссис Бентли видела, как они бегают зимой по снегу, оставляя на нем следы, как вдыхают осенний дым на улицах, а когда цветут яблони – стряхивают с плеч облака душистых лепестков, но она никогда их не боялась. Дом у нее в образцовом порядке, каждая мелочь на своем привычном месте, полы всегда чисто выметены, провизия аккуратно заготовлена впрок, шляпные булавки воткнуты в подушечки, а ящики комода в спальне доверху набиты всякой всячиной, что накопилась за долгие годы.
Миссис Бентли была женщина бережливая. У нее хранились старые билеты, театральные программы, обрывки кружев, шарфики, железнодорожные пересадочные билеты – словом, все приметы и свидетельства ее долгой жизни.
– У меня куча пластинок, – говорила она. – Вот Карузо: это было в Нью-Йорке, в девятьсот шестнадцатом; мне тогда было шестьдесят, и Джон был еще жив… А вот Джун Мун – это, кажется, девятьсот двадцать четвертый год, Джон только что умер…
Вот это было, пожалуй, самым большим огорчением в ее жизни: то, что она больше всего любила слушать, видеть и ощущать, ей сохранить не удалось. Джон остался далеко в лугах, он лежит там в ящике, а ящик надежно спрятан под травами, а над ним написано число… и теперь ей ничего от него не осталось, только высокий шелковый цилиндр, трость да выходной костюм, что висит в гардеробе. А все остальное пожрала моль.
Но миссис Бентли сохранила все, что могла. Пять лет назад, когда она переехала в этот город, она привезла с собой огромные черные сундуки – там, пересыпанные шариками нафталина, лежали смятые платья в розовых цветочках и хрустальные вазочки ее детства. Покойный муж владел всякого рода недвижимым имуществом в разных городах, и она передвигалась из одного города в другой, словно пожелтевшая от времени шахматная фигура из слоновой кости, продавая все подряд, пока не очутилась здесь, в чужом, незнакомом городишке, окруженная своими сундуками и темными уродливыми шкафами и креслами, застывшими по углам, будто давно вымершие звери в допотопном зоологическом саду.
Происшествие с детьми случилось в середине лета. Миссис Бентли вышла из дому полить дикий виноград у себя на парадном крыльце и увидела, что на лужайке преспокойно разлеглись две девочки и мальчик, – свежескошенная трава покалывала их голые руки и ноги, и это им явно нравилось.
Миссис Бентли благодушно улыбнулась всем своим желтым морщинистым лицом, и в эту минуту из-за угла появилась тележка с мороженым. Точно оркестр крошечных эльфов, она вызванивала ледяные мелодии, острые и колючие, как звон хрустальных бокалов в умелых руках, созывая и маня к себе всех вокруг. Дети тотчас же сели и все разом, словно подсолнухи к солнцу, повернули головы в сторону тележки.
– Хотите мороженого? – спросила миссис Бентли и окликнула: – Эй, сюда!
Тележка остановилась, звякнули монетки, и в руках у миссис Бентли очутились бруски душистого льда. Дети с полным ртом поблагодарили ее и принялись с любопытством разглядывать – от башмаков на пуговицах до седых волос.
– Дать вам немножко? – спросил мальчик.
– Нет, детка. Я уже старая, и мне ничуть не жарко. Я, наверно, не растаю даже в самый жаркий день, – засмеялась миссис Бентли.
Со сладкими сосульками в руках дети поднялись на тенистое крыльцо и уселись рядышком на ступеньку.
– Меня зовут Элис, это Джейн, а это – Том Сполдинг.
– Очень приятно. А я – миссис Бентли. Когда-то меня звали Элен.
Дети в изумлении уставились на нее.
– Вы не верите, что меня звали Элен? – спросила миссис Бентли.
– А я не знал, что у старух бывает имя, – жмурясь от солнца, ответил Том.
Миссис Бентли сухо засмеялась.
– Он хочет сказать, старух не называют по имени, – пояснила Джейн.
– Когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, дружок, тебя тоже никто не станет называть Джейн. Стариков всегда величают очень торжественно – только «мистер» или «миссис», не иначе. Люди помоложе не хотят называть старуху Элен. Это звучит очень легкомысленно.
– А сколько вам лет? – спросила Элис.
– Ну, я помню даже птеродактиля, – улыбнулась миссис Бентли.
– Нет, правда, сколько?
– Семьдесят два.
Дети задумчиво пососали свои ледяные лакомства.
– Да-а, уж это старая так старая, – сказал Том.
– А ведь я чувствую себя так же, как тогда, когда была в вашем возрасте, – сказала миссис Бентли.
– В нашем?
– Конечно. Когда-то я была такой же хорошенькой девчуркой, как ты, Джейн, и ты, Элис. Дети молчали.
– В чем дело?
– Ни в чем.
Джейн поднялась на ноги.
– Как, неужели вы уже уходите? Даже не доели мороженое… Что-нибудь случилось?
– Мама всегда говорит, что врать нехорошо, – заметила Джейн.
– Конечно, нехорошо. Очень плохо, – подтвердила миссис Бентли.
– И слушать, когда врут, – тоже нехорошо.
– Кто же тебе соврал, Джейн? Джейн взглянула на миссис Бентли и смущенно отвела глаза.
– Вы.
– Я? – Миссис Бентли засмеялась и приложила сморщенную руку к тощей груди. – Про что же?
– Про себя. Что вы были девочкой. Миссис Бентли выпрямилась и застыла.
– Но я и правда была девочкой, такой же, как ты, только много лет назад.
– Пойдем, Элис. Том, пошли.
– Постойте, – сказала миссис Бентли. – Вы что, не верите мне?
– Не знаю, – сказала Джейн. – Нет, не верим.
– Но это просто смешно! Ведь ясно же: все когда-то были молодыми!
– Только не вы, – потупив глаза, чуть слышно шепнула Джейн, словно про себя. Ее палочка от мороженого упала в лужицу ванили на крыльце.
– Ну, конечно, мне было и восемь, и девять, и десять лет, так же, как всем вам.
Девочки хихикнули, но, спохватившись, тотчас умолкли.
Глаза миссис Бентли сверкнули.
– Ладно, не могу я целое утро спорить без толку с маленькими глупышами. Ясное дело, мне тоже когда-то было десять лет, и я была такая же глупая.
Девочки засмеялись. Том смущенно поежился.
– Вы просто шутите, – все еще смеясь, сказала Джейн. – По правде, вам никогда не было десяти лет, да?
– Ступайте домой! – вдруг крикнула миссис Бентли, ей стало невтерпеж под их взглядами. – Нечего тут смеяться!
– И вас вовсе не зовут Элен?
– Разумеется, меня зовут Элен!
– До свиданья! – сквозь смех крикнули девочки, убегая по лужайке; Том поплелся за ними. – Спасибо за мороженое!
– Я и в классы играла! – крикнула им вдогонку миссис Бентли, но их уже не было.